Голоса в темноте - Страница 38

К оглавлению

— Господи!

— Эбби!

— Боже мой, — хныкала я.

— Тебе снился кошмар.

Я схватила руку Шейлы и прижала ко лбу.

— Ты вся мокрая. У тебя, должно быть, лихорадка.

— О, Шейла! Это было ужасно.

— Бедняжка. Я принесу тебе полотенце. Накроешь им подушку. Все будет хорошо.

— Извини, я тебя разбудила.

— Нет, я шла в ванную. Подожди, я сейчас.

Шейла скрылась и вскоре вернулась с большим полотенцем.

— Теперь все в порядке?

— Да.

— Если понадоблюсь, позови.

— Спасибо. И вот еще что: оставь дверь открытой и свет в коридоре.

— Он очень яркий.

— Ничего.

— Ну, тогда спокойной ночи.

— Пока.

Шейла ушла, а я снова легла в кровать. Сердце все еще громыхало, как барабан. Горло болело от крика. Я ослабла, вся подрагивала, изнутри поднималась липкая тошнота. В дверь из коридора проливался свет. Я смотрела на него и ждала, когда настанет утро.

* * *

— Куда я могла их спрятать?

— Ни малейшей идеи, — ответил Терри. Он все еще был в халате — том самом, который я подарила ему на прошлый день рождения. Пил крепкий черный кофе и курил сигарету за сигаретой. В комнате стояла синяя духота, с вечера впитавшая запах окурков и чеснока. Но никаких следов женщины.

— Нет ни в одном из ящичков шкафа и в той деревянной вазе, куда складывался всякий мелкий хлам. И в ванной тоже нет.

— А почему они должны быть там?

— Я не утверждаю, а просто констатирую, что их в ванной нет.

— Понятно. — Терри закурил очередную сигарету. — Мне пора уходить. Ты еще долго?

— Столько, сколько надо, чтобы найти ключи.

— Ну уж нет!

— Прости?

— Эбби, ты здесь больше не живешь. Ты, наверное, забыла, что ушла от меня. Нельзя же вот так нагрянуть и вести себя подобным образом.

Я перестала рыться и посмотрела на него:

— Ты это серьезно?

— Пойду одеваться, пока ты ищешь, — ответил он.

Я снова проверила ящики на кухне и в гостиной, распахнула и захлопнула дверцы буфета. Я перерыла все — посуду, консервные банки, пакеты с мукой, рисом, овсянкой, чаем и кофе, бутылки с маслом, уксусом и соевым соусом, но ключей не было. Не обнаружила я их и на крючках для кружек, на притолоке двери между двумя комнатами, на книжных полках и в шкафчике с канцпринадлежностями, в стеклянной вазе, куда я кладу — обычно клала — всякую мелочь: резинки, скрепки, кнопки, ленты для волос, марки, тампоны.

Терри вернулся в комнату, стоял, засунув руки в карманы пальто, и нетерпеливо звенел монетами.

— Знаешь, — сказала я ему, — ты не хочешь меня здесь оставлять, но давай договоримся так: иди-ка ты спокойно на работу, а когда вернешься, меня здесь не будет. Я ничего не стащу. Даже не возьму своего. Владей на здоровье. Вполне могу начать жизнь с чистого листа. Обязуюсь не писать непристойностей губной помадой на зеркале в ванной. Найду ключи и смотаюсь. О'кей? Терри еще позвякал деньгами.

— Что ж, вот так все и кончится? — наконец поинтересовался он и застал меня этим вопросом врасплох.

— А та женщина, что была здесь вчера, вполне ничего, — ответила я. — Как ее зовут? Сара?

— Салли, — вздохнул он и махнул рукой. — Ну хорошо, оставайся.

— Спасибо. Тогда пока.

— Прощай, Эбби. — Он еще помялся у двери и ушел.

Я в последний раз заварила кофе, налила в кружку и вместе с ней опять обошла квартиру. Какая-то часть сознания сомневалась в том, что ключи вообще здесь — в этих комнатенках, а другая присматривалась, вспоминала. И все-таки я нашла их под горшком с базиликой. Земля в нем высохла, листья увяли. Я обильно полила растение, вымыла кружку, вытерла, повесила на крючок и ушла.

* * *

Путь до Боу оказался неблизким. И когда я туда приехала, у меня осталось сорок восемь фунтов и какая-то мелочь. На почте я разузнала, где находится штрафная автоплощадка. Выяснилось, что в миле от ближайшей станции метро. Хотя разумнее было поместить эту стоянку ближе к общественному транспорту. Я бы взяла такси, но в Боу его не было. Шли сплошные вереницы частных машин и фургонов, которые разбрызгивали воду из луж на мостовой.

Поэтому я шла пешком мимо гаражей, где продавали «БМВ», фабрик, выпускающих лампы и кухонную утварь, и домов, над которыми возвышались засыпанные снегом недвижимые краны. Поднявшись на холм, я увидела автоплощадку — ряды машин за высоким забором с двойными воротами. Большинство из них были старыми и мятыми. Хозяева их, видимо, просто бросили. Но моя мне на глаза не попадалась, хотя она тоже была и старая, и мятая. Я обратилась в контору, служащий порылся в бумагах, извлек листок с напечатанным текстом, поскреб в затылке и тяжело вздохнул.

— Так я могу ее забрать? — спросила я.

— Постойте, не так быстро, — ответил он. — Вам придется заплатить.

— Да-да, конечно. Сколько? — Я лихорадочно нащупала в кармане становящуюся все тоньше пачку банкнот.

— Я как раз подсчитываю, — ответил служащий. — Штраф за неправильную парковку, эвакуацию и время, проведенное здесь.

— Кажется, получается немало.

— Так оно и есть. Сто тридцать фунтов.

— Простите?

— Сто тридцать фунтов, — повторил он.

— Я не имею столько денег.

— Мы принимаем чеки.

— У меня нет чековой книжки.

— Карточки.

Я покачала головой.

— Боже, Боже, — проворчал он, хотя и не выглядел особенно расстроенным.

— Что же мне делать?

— Не знаю.

— Можно, я возьму машину, съезжу к другу, займу у него денег и привезу сюда?

— Нет.

Не оставалось ничего другого, как разворачиваться и уходить. Я заглянула в кафе и выпила чашку горького, чуть теплого кофе. Затем позвонила из автомата Сэму и попросила, нет, умоляла его выслать с курьером шестьдесят, нет, восемьдесят, даже девяносто фунтов на полицейскую штраф-стоянку в Боу.